Одна из удивительных особенностей ИК №2, что в городе Бобруйске, – это большое количество воробьёв, здесь живущих и строящих здесь себе гнёзда и в щелях под шифером, и в старых гнёздах стрижей, и в других укромных местах. Весной, во время обычного брачного птичьего тока, они гоняются друг за другом, громко щебечут, пищат, чирикают, дерутся практически по всей территории колонии. Да и не только весной. Можно только представить, что творится по осени, когда одна воробьиная мамка выводит за лето два, а то и три выводка, и в каждом из которых от пяти до восьми воробьят.

Вот и в этом году весной поселилась пара воробьёв где-то над окном соседней секции, под крышей. А самец из этой пары облюбовал окно именно нашей секции для того, что бы развлекать своими «песнями» сидящую на яйцах свою самочку. Причём, свои не очень-то уникальные и совсем не мелодичные напевы он начинал перед рассветом, около 4-х часов утра.

Форточка открыта, и чириканье горластого серого разбойника будило всех спящих не только возле окна, но и по всей секции. И прогоняли его, и материли, и окном хлопали – ничего не помогает: воробей, отлетев на пару минут, возвращался на окошко и начинал с ещё большим упоением чирикать свою песню на всю округу. Просто не воробей, а какой-то баклан или петух! Так, с перерывами продолжалось это противостояние почти неделю, когда мы вынуждены были начать принимать какие-нибудь меры с этим серым «нарушителем режима».

Для начала мы разукрасили пачку из-под сигарет под квадратного страшного барабашку. Красные глаза с чёрными зрачками, железный клюв из скрепки, растопыренные крылышки – такого «зверя» мы прилепили к подоконнику. Два дня в нашей секции было блаженство: воробей где-то возмущённо чирикал, мы слышали и смеялись, но спать утром он уже не мешал – боялся, как мы думали. Но на третий день наш барабашка был растерзан и сброшен с третьего этажа на землю осмелевшим рассерженным боевым воробьём. А об этом мы узнали наутро, когда громкое скрипучее чириканье разбудило и довело до бешенства полсекции.

Что ж. К вечеру на нитке перед окном висел уже настоящий «чайко-коршун». Из плотной белой бумаги мы свернули круглое туловище птицы, приклеили крылья и посадили на клей голову с большим хищным клювом. Нарисовали чёрным фломастером глаза, разукрасили по своей фантазии крылья, перья, а для пущего страха клюв покрасили в красный цвет. И получилось у нас что-то похожее на чайку, но с черными перьями по всему телу, красным клювом и с жёлтыми глазами.

Чайко-коршун висит уже неделю, а воробья нет – похоже, войнушку мы выиграли. Где-то на крыше он, конечно, возмущается, но, главное, спать не мешает, режим не нарушает и окно мыть не надо. А тем временем в планах у нас смастерить из подручного материала настоящего кота, так что, наверное, больше воробей нам докучать не будет.

Хочется отметить, кстати, что живущая в ИК №2 уже третий год рыженькая самочка воробьиха – жива, живёхонька. После публикации в  газете «Трудовой путь», она здесь стала знаменитостью. Но так же непринуждённо, независимо и скрытно появляется она неизвестно откуда и неизвестно куда исчезает, иногда на несколько дней.