Лишь только опустились сумерки на глухой одинокий остров, затерянный среди пойменного мохового болота, поджарая волчица вывела своих волчат из логова, устроенного в норе под выворотнем старой ели. Только ей знакомыми и давно изученными тропами она повела волчат на первую в их жизни охоту.
Каждый куст, каждый шорох, каждый новый запах казались волчатам таинственными, интересными, необычными и даже опасными. Внезапно резкий гортанный звук-стон заставил волчат поджать хвосты и броситься под ноги матери. Впереди затрещали кусты – и на поляну вышел огромный рогатый лось.
Не замечая стоящих в высокой траве, по ветру, волчат с волчицей, он, яростно разгребая копытами грязь дёрна, вновь издал гортанный рёв-стон и принялся ломать рогами кусты ольшаника и ивняка.
Где-то на другом конце поляны, поросшей высоким разнотравьем и кустами, ему отозвался голос другого лося – не менее грозный. Это был призыв к бою, что привело стоящего перед волками лося в еще большую ярость.
Опытная волчица знала, что в эту пору наступающей осени лоси особенно агрессивны и опасны, поэтому она бесшумно и скрытно увела волчат подальше от сходившихся на поединок возбужденных исполинов.
На берегу лесного озера семейство обнаружило бобров, заготавливающих к зиме веточный корм с поваленных ими осин. Волчата, с молчаливого согласия матери, открыто бросились на бобров. Но те, несмотря на темноту, были начеку: быстро шмыгнули в прорытые ими каналы, нырнули и, к сожалению охотников, скулящих на берегу, вынырнули где-то ближе к середине озера.
Вспугнутая волками стая крякв с громким хлопаньем крыльев сорвалась от берега и исчезла над верхушками деревьев в звездном небе. Разочарованные, мокрые и голодные волчата разбрелись по сухой гряде в поисках пищи, довольствуясь найденными улитками, лягушками и кислыми ягодами недозревшей клюквы по окраине болота.
Выбравшись на опушку большого леса, примыкающего к болоту, волчата наткнулись на грозно фыркающего, свернувшегося в клубок большого ежа. Окружив его со всех сторон, тыкаясь мордами и лапами в жёсткие колючки, они жалобно скулили, сглатывая слюну, пытаясь, рыча, укусить колючий, вкусно пахнущий комок. Белка, разбуженная возней волчат, сердито и громко заюкатала с верхушки старой разлапистой ели, заставив волчат бросить ежа и устремиться за исчезающей в густом подлеске матерью.
Глухое эхо принесло волкам отголоски воя матерого волка – их отца. Он завыл где-то далеко в глубине леса, но семья его услышала, и волчица, напряженно прислушиваясь, запрокинула голову и ответила высоким протяжным воем: «О-о-а-а-у-у-у-у-у-у-у-у».
Словно спохватившись, волчата заскулили, завизжали, затявкали, хором пытаясь подражать матери. Казалось, лес содрогнулся от жутких завываний семейства.
Волчица-мать оборвала завывание волчат негромким рыком и повела их на зов. Оказалось, волк в одиночку добыл небольшого дикого подсвинка и терпеливо дожидался прихода семьи.
Волчата, опасливо озираясь на отца, с жадностью набросились на ещё тёплую добычу, вырывая зубами куски шкуры с мясом и глотая их вместе с шерстью. Волчица и волк терпеливо дожидались, пока их дети насытятся, съев наиболее доступное и вкусное, а затем и сами приступили к еде, изредка оскаливаясь и рыча на грызущихся между собой волчат.
Через час на месте добычи остались лишь клочья шерсти да самые крупные кости. После трапезы семья волков разделилась. Матерый ушел по следам за стадом диких кабанов, чтобы проследить, где они залягут на днёвку. А волчица повела волчат к водопою и логову.
Подходя уже на рассвете к логову, волки наткнулись на семью рябчиков. Серая самочка вдруг захлопала крыльями, привлекая к себе внимание волчат и, кувыркаясь, квохча, неумело взлетая над землей, устремилась к трясине.
Волчата бросились за птицей, но она неожиданно вспорхнула перед самыми их мордами, а вместе с ней со всех сторон стали взлетать молодые рябчики и с характерным «фырканьем» крыльев исчезли в густых еловых лапах. Уставшие за ночь волчата, обманутые самоотверженной птицей, засеменили след в след за уходящей и скрывавшейся в густом тумане матерью.
Вернувшись к логову, волчата уже не полезли в прохладную и пропахшую падалью и псиной нору. Они уютно разлеглись на песке у входа в нору, прижавшись к животу и спине матери, изредка вздрагивая от укусов оводов и слепней и поскуливая в сытом и беспокойном полусне.
Показавшееся над верхушками чахлых деревьев яркое солнце быстро растопило туман, превратив его в мириады ярких росинок-звёздочек, сверкающим покрывалом застеливших кочковатое моховое болото.
Лишь тёмная и прямая полоска цепочки следов тянется по этому сверкающему покрывалу вглубь болота, к острову, свидетельствуя о прошедшей здесь утром семье волков. Семье, которой в скором времени предстоит стать стаей – отчаянной, смелой и грозной силой в окрестных лесах.
